Династия врачей Багдыковых на Дону известна уже не одно поколение. Среди них были земские врачи, блестящие хирурги, урологи, гинекологи, эндокринологи, психиатры и даже научные работники. Как рождаются такие диагнозы и можно ли «заразиться медициной», мы поговорили с врачом, писателем и краеведом Георгием Багдыковым.
− Георгий Минасович, у вас же очень большая врачебная династия, 20 родственников работают в медицине. Кто был родоначальником?
− Медики у нас были и с маминой стороны, и с папиной. Если говорить о маминой линии, то моя бабушка Арекназан Крикоровна (Надежда Григорьевна) Кристостурян. Она ушла из жизни в 2007 году в возрасте 92 лет. Помню, пожилой мужчина, оформлявший документы в похоронном бюро, увидев ее имя, выделил бабушке на кладбище Чалтыря почетное место, потому что, когда он был ребенком и тяжело болел пневмонией, Арекназан Крикоровна буквально вытащила его с того света. И не только его, в Чалтыре бабушку знали многие. А муж Надежды Григорьевны, Нагапет Серопович Явруян, был военным хирургом. В годы Великой Отечественной войны он погиб в немецком концлагере «Гросслазарет» на Украине. Много лет мы ничего не знали о нем, но в 1997 году на запрос нашей мамы пришел ответ от директора исторического музея города Славута. В нем было сказано, что фамилия отца есть в списке погибших узников «Гросслазарета». В лагере, где содержались 18 тысяч военнопленных, проводились эксперименты по распространению инфекционных заболеваний. Нагапету Явруяну как высококвалифицированному врачу фашисты предлагали сотрудничество, но он отказывался, поэтому вскоре разделил участь большинства узников…
А бабушка с мамой во время войны эвакуировались в Армению, там она опять работала врачом − объезжала на ишаке горные деревеньки. Уже в мирное время перебрались в Чалтырь. Бабушка работала врачом-терапевтом и до восьмидесяти лет принимала пациентов. Но мама моя не пошла по ее стопам − она, как и хотел дедушка, стала преподавателем скрипки, заведовала струнным отделением в музыкальной школе имени Михаила Гнесина в Ростове.
− У вас в семье была и легендарная тетушка Софья Минасовна. Она приняла половину новорожденных Нахичевани?
− Да. Тетушка с папиной стороны является родоначальницей династии Багдыковых. Софья Минасовна проработала всю жизнь акушером-гинекологом во втором роддоме, была первой женой очень известного в Ростове хирурга, профессора Карташова. У них были очень теплые отношения, но, к сожалению, не было детей. Когда началась война, Захар Иванович ушел на фронт и, как это часто бывает, у него появилась там фронтовая подруга и родился ребенок. С Софьей Минасовной они расстались, но сумели сохранить хорошие отношения на протяжении всей жизни. Тетушка посвятила себя работе, а всю нерастраченную материнскую любовь отдала нам, своим племянникам, внукам и пациентам. Несмотря на то что она была акушером-гинекологом, во время войны ей пришлось поработать операционной сестрой. Когда шли ожесточенные бои за Ростов, переправа через Дон проходила по 29-й линии в Нахичевани,она вместе с подругой спасала раненых бойцов. А в книге «Нахичеванские портреты» Минас Георгиевич Багдыков вспоминает, как соседский мальчик играл с запалом, тот взорвался и искалечил ему руки. К счастью, Софья Минасовна оказалась рядом и совершила чудо− сохранила руки мальчишке. Звали его КароТопальян, впоследствии он стал известным в Ростове и Нахичевани инструментальщиком-лекальщиком: восстанавливал древнее оружие и реставрировал старинные вещи.
Наша тетя, Софья Минасовна, приобщила к профессии врача более двадцати своих родственников. Есть среди них хирурги, урологи, гинекологи, эндокринологи, психиатры, врачи-лаборанты, организаторы здравоохранения и научные работники.
− Ваш папа − хирург (к сожалению, недавно ушедший из жизни), заслуженный врач России. Автор множества работ, но особенно благодарны ему коллеги за монографию «Проникающие ранения сердца и реанимация больных». Как он попал в профессию?
− На папу, конечно, повлияла Софья Минасовна. Помимо этого, он рос в послевоенные годы, тогда в мединституте был удивительный состав профессоров, легендарные личности. Папа знал об этом и еще школьником, когда гулял в Первомайском парке, смотрел на белые халаты и у него перехватывало дыхание − он тоже мечтал быть среди них. Трепетное отношение к медицине папа пронес через всю жизнь. И благодаря ему я и мой брат Тигран стали врачами. Но для меня выбор профессии был сложным: очень тянуло и в журналистику, в литературу. И тогда папа сказал, что писать, будучи врачом, я смогу. А врачевать, будучи журналистом,− нет. Сегодня я ему благодарен за этот выбор. Я уролог, брат эндоскопист. Брат так не метался. Я помню, как вечерами Тигран сидел у телевизора и вязал медицинские узлы. Он ходил с папой на ночные дежурства, ассистировал ему во время операций, дежурил на «скорых». Это правильно − передавать профессию врача нужно, как ремесло.
Наш двоюродный брат, Константин Константинович Багдыков, тоже окончил мединститут и работал врачом кардиологом и аллергологом. Получается, что медицина в нашей семье передается на генетическом уровне.
− С начала девяностых ваш папа руководил медсанчастью ОАО «Ростсельмаш», при нем было создано реанимационное отделение, произошли изменения в урологическом и вообще больница обрела свое лицо. Но времена были непростые, как ему удалось все это сделать?
− Я думаю, дело в уважении. Папу знали все: и чиновники, и бандиты. Известный режиссер Юрий Георгиевич Калугин вспоминал, как в те годы снимал фильм о донских армянах «Мир пришедшим». Съемочная группа поехала на Нахичеванский базар. Начали снимать живую натуру, пока не появились бандиты, которые крышевали рынок. Им все это очень не понравилось. Тогда было решено звонить человеку, который мог бы за телевизионщиков поручиться. И позвонили папе, он был героем этой картины и консультантом. Когда отец приехал, то перед съемочной группой стали извиняться, а затем угощали всех вином и шашлыком. И дальше съемочная группа уже снимала на рынке все, что хотела.
Еще один яркий момент, характеризующий то время: утро перед плановой операцией, все уже собрались, но нет медсестры. Случай небывалый. Она пришла с большим опозданием, вся замерзшая и расстроенная. Оказалось, что у нее не было денег на автобус. Обычно знакомый водитель подвозил ее бесплатно, а тут был другой человек, который отказался. И она час шла пешком…Чтобы хоть как-то облегчить жизнь своим сотрудникам, папа шел за помощью к друзьям. За операцию могли расплатиться мешком муки, ее распределяли среди сестер. Если перепадал ящик шампанского, меняли на крупу или сахар. Однажды нам восемь месяцев не платили зарплату, а когда выдали, это были котлы для отопления. И нам с братом Тиграном пришлось стоять на рынке и их продавать.
Недавно я выпустил в свет книгу «Наши девяностые», которую начинал писать со своим отцом, основанную на воспоминаниях о том времени. И я нашел фотографию: мы сидим с коллегами за новогодним столом. На столе картошка, капуста, сало и трехлитровый баллон разведенного спирта. Это был 1995 год. Но я был счастлив, потому что мне было 24 года, я считал, что демократия победит и после всех трудностей мы будем жить не хуже, чем в Европе. Папа был человеком более здравомыслящим, к тому же за ним стоял коллектив: люди, которым надо было кормить детей. Тогда он не разделял моего оптимизма. И сегодня я понимаю, что многие вещи он видел на много лет вперед.
− Георгий Минасович, но вы же врач пишущий, пишете об истории края и истории из жизни врача. Мне вот помнится рассказанная вами история про испытание цигерола…
− Когда я был маленьким мальчиком, у нас во дворе, в центре Нахичевани, у старинного особняка, в котором мы жили, стояли клетки с кроликами. Потому что папа в то время писал научную работу о влиянии цигерола на заживление ран и кролики помогали ему в этом. Как-то я пошел их кормить, и кролик меня укусил − и не просто, а очень неудачно, открылось кровотечение. Так что я тоже стал участником эксперимента. Цигерол−это специальное средство, мазь, которую наносили для того, чтобы лечить ожоги, позже это средство применялось в Чернобыле. И у отца за эту работу есть масса всяких наград. Но все это было в советский период времени.
− Когда собирались всей семьей за столом, о чем разговаривали?
− О чем могут разговаривать врачи? Конечно, о медицине, о сложных случаях, о пациентах, о том, что происходит в современной системе здравоохранения. Отец же стоял у истоков всего этого, предвидел то, что будет, и многие его прогнозы исполнились, мы с ним обсуждали и это. Но у папы было очень ценное качество, которое он передал и нам: мы стараемся не ссориться с людьми, не обижать коллег и пациентов. А сегодня, в наше неспокойное время, слово может работать, как скальпель,поэтому мы стараемся использовать его так, чтобы не навредить. И пока это вроде бы получается…
С Георгием Багдыковым беседовала Светлана Ломакина. «АиФ-на-Дону»