Августа Леонидовна Миклашевская по праву считается музой Сергея Есенина. Именно он ей посвятил стихи, некоторые из которых вошли в знаменитый цикл «Любовь хулигана».
Августа Леонидовна родилась в 1891 году. Интересно, что жила семья Августы по адресу: 7-я линия, дом 25. Как пишет Н.М. Устименко в работе «Донская муза Сергей Есенине» («Донской временник». 2016»), дом принадлежал брату отца Петру Сергеевичу Спирову.
Кстати, дедушка и бабушка Августы по материнской линии – потомственные дворяне. Раньше они жили в Старой Руссе.
В 1902 году Августа (в девичестве Спирова) поступила в Екатерининскую женскую гимназию в Ростове. Гимназия была укомплектована лучшими учителями города.
Уже в гимназии Августа увлеклась театральным искусством. Более того, Августе родители давали деньги на конку, которая соединяла Нахичевань-на-Дону и Ростов. Но девочка ходила на занятия в Ростов пешком. Она экономила деньги для того, чтобы потом покупать билеты в театр.
Н.М. Устименко опубликовала в «Донском временнике» воспоминания Миклашевской. Августа Леонидовна, в частности, пишет: «Когда я была в последнем классе гимназии, гимназисты решили к выпускному вечеру приготовить спектакль “Горе от ума”. Не знаю, почему они пригласили меня на роль Софьи. Может, потому, что часто видели меня в театре, там мы и познакомились и не раз горячо спорили об искусстве. Получить роль Софьи, пусть даже в спектакле с ненастоящими актёрами, для меня было большой радостью и массой волнений и терзаний: смогу ли я? Это была первая роль в моей жизни, которая многое решила. Репетировали мы очень серьезно. Работал с нами режиссёр городского драматического театра Иванов. Наконец – спектакль. Из всех участников я помню только гимназиста, который играл Чацкого, – это Эдя Гайрабетов. Спектакль для меня прошел, как в тумане. Нас все очень хвалили. Вот тогда я окончательно заболела театром. Один из главных пайщиков театра, известный тогда адвокат Ростова, который тоже был на этом спектакле [речь идёт об адвокате Иорданове. – примечание Устименко], предложил мне работать в театре. Я, конечно, испугалась и отказалась. Сыграть только в любительском спектакле, не учась, только одну роль, это слишком мало, чтоб идти работать в театр».
После окончания гимназии Августа Леонидовна поступила на работу в управлении Владикавказской железной дороги. В 1910 году Августа выходит замуж за юриста Ивана Сергеевича Миклашевского.
Но вскоре любовь к театру берёт верх. И Августа Леонидовна отправляется покорять Москву. Её театральная карьера складывалась успешно. Она работала в «Камерном театре», которым руководил её наставник Александр Яковлевич Таиров. Августа увлекается балетмейстером Львом Александровичем Лащилиным. В результате этого бурного романа у Миклашевской рождается сын. Правда, Лащилин был женат. Разводиться он не собирался. По воспоминаниям современников, сама Миклашевская говорила, что, будучи замужем, она «потеряла голову», полюбив Льва Александровича Лащилина, солиста балета и балетмейстера Большого театра. Кстати, Таиров пригласил его специально для постановки танцев в спектаклях своего театра.
С моей точки зрения, особо надо отметить благородство бывшего мужа Миклашевской. После развода с Августой Леонидовной он старался ей помогать, в том числе и материально. Более того, разрешил оставить свою фамилию её ребёнку.
Интересна и судьба сына Миклашевской. Игорь Львович Миклашевский стал известным боксером, чемпионом Ленинграда по боксу, спортивным судьёй. А в годы Великой Отечественной войны был разведчиком НКВД.
Кстати, по данным Википедии, после развода с Августой Леонидовной Иван Сергеевич Миклашевский женился на её младшей сестре, 25-летней Тамаре Спировой (в замужестве она была тоже Миклашевской). У супругов родился сын – Сергей Миклашевский.
Но вернемся к судьбе Августы Леонидовны.
В августе 1923 года жена поэта-имажиниста Мариенгофа (актриса Анна Никритина) знакомит Августу Миклашевскую с Сергеем Есениным. Эта была красивая и чистая любовь. Как я уже писал, Есенин посвящал Миклашевской прекрасные стихи.
«Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить».
Миклашевская вспоминала, что Есенин говорил ей, что с ней он ведёт себя, как гимназист. Августе Леонидовне не нравилось то, что Есенин много пил. Она даже в компаниях старалась пить вместо Есенина. Миклашевская вспоминала: «За большим, длинным столом сидело много разных его друзей, и настоящих и мнимых. Мне очень хотелось сохранить Есенина трезвым на весь вечер, и я предложила всем желающим поздравить Есенина – чокаться со мной: “Пить вместо Есенина буду я!”. Это всем понравилось, а больше всех самому Есенину. Он остался трезвым и очень охотно помогал мне незаметно выливать вино» (Миклашевская А. Л. Встречи с поэтом // Воспоминания о Сергее Есенине.М., 1965.)
Есенин встречался с Миклашевской уже тогда, когда расстался с Айседорой Дункан. Но однажды Дункан пришла в гости к общим знакомым с Есениным, когда узнала, что там будет находиться Августа Миклашевская. Та самая роковая женщина, которая смогла завоевать сердце её «золотоволосого мальчика». Дункан высказала Августе претензии. Мол, она плохо ухаживает за Есениным. Тогда поэт болел.
Вот как описала эту встречу с Дункан Августа Миклашевская:
«Встречали Новый год у актрисы Лизы Александровой Мариенгоф, Никритина, Соколов (в то время — актер Камерного театра). Позвонила Дункан. Звала Лизу и Соколова приехать к ней. Лиза ответила, что приехать не могут:
— Мы не одни, а ты не захочешь к нам приехать — у нас Миклашевская.
— Миклашевская? Очень хочу! Сейчас приеду!
Я впервые увидела Дункан близко. Это была очень крупная женщина, хорошо сохранившаяся. Я, сама высокая, смотрела на нее снизу вверх. Своим неестественным, театральным видом она поразила меня. На ней был прозрачный бледно-зеленый хитон с золотыми кружевами, опоясанный золотым шнуром с золотыми кистями, на ногах — золотые сандалии и кружевные чулки. На голове — зеленая чалма с разноцветными камнями. На плечах — не то плащ, не то ротонда, бархатная, зеленая. Не женщина, а какой-то очень театральный король.
Она смотрела на меня и говорила:
— Есенин в больнице, вы должны носить ему фрукты, цветы!.. — И вдруг сорвала с головы чалму. — Произвела впечатление на Миклашевскую — теперь можно бросить!.. — И чалма полетела в угол.
После этого она стала проще, оживленнее. На нее нельзя было обижаться: так она была обаятельна.
— Вся Европа знайт, что Есенин был мой муш и вдруг — первый раз запел про любоф — вам, нет, это мне! Там есть плохой стихотворень: «Ты такая ж простая, как все…» Это вам!
Болтала она много, пересыпая французские фразы русскими словами, и наоборот. То как Есенин за границей убегал от нее. То как во время ее концертов (напевает Шопена), танцуя, она прислушивалась к его выкрикам, повторяя с акцентом русские ругательства. То как белогвардейские офицеры — официанты в ресторане — пытались упрекать его за то, что он, русский поэт, остался с большевиками. Есенин резко одернул их: «Вы здесь находитесь в качестве официантов! Выполняйте свои обязанности молча».
Уже давно пора было идти домой, но Дункан не хотела уходить. Стало светать. Потушили электричество. Серый, тусклый свет все изменил. Айседора сидела согнувшаяся, постаревшая и очень жалкая».
Интересно описывает Миклашевская и свою встречу с Маяковским: «С Маяковским я встречалась раза три, почти мельком. Но у меня осталось чувство, что он умеет внимательно и доброжелательно следить за человеком. В жизни он был другой, чем на эстраде.
Я жила в комнате вдвоем с сыном. Как-то вечером сидела у себя на кровати и что-то шила. В дверь постучали, и вошел Маяковский (он был в гостях у соседей). Попросил разрешения поговорить по телефону.
— Вы — Миклашевская?
— Я.
— Встаньте, я хочу посмотреть на вас.
Он сказал это так просто, серьезно, что я спокойно встала.
— Да… — сказал он.
Поговорил немного о театре и так, не дотронувшись до телефона, ушел. И хотя он ни словом не обмолвился о Есенине, я понимала, что интересовала его только потому, что мое имя было как-то связано с именем Есенина.
Маяковский думал о нем. Его волновала судьба Есенина.
Второй раз, увидев меня в антракте на каком-то спектакле, подошел, поздоровался и сказал:
— Дома вы гораздо интересней. А так я бы мог пройти и не заметить вас».
Как мы помним, при Сталине Есенина не любили, его не печатали. Но в годы хрущевской оттепели Сергея Есенина стали издавать, его творчество изучать. В 1963 году в ростовском журнале «Дон» был впервые опубликован полный текст воспоминаний Миклашевской «Сергей Есенин» (Миклашевская А. Л. Сергей Есенин // Дон. 1963. № 2.С. 188–192).
Надо сказать, что жизнь самой Августы Леонидовны сложилась относительно удачно. Она стала заслуженной артисткой РСФСР, снималась в фильмах. Но вот интересно, на концертах, посвященных памяти и творчеству Сергия Есенина Миклашевская никогда не читала стихи, которые поэт посвятил ей. Она всю жизнь трепетно и свято относилась к памяти великого поэта.
Вот как она описала похороны Есенина: «Когда я шла за закрытым гробом, казалось, одно желание было у меня — увидеть его волосы, погладить их. И когда потом я увидела вместо его красивых, пышных, золотых волос прямые, гладко причесанные, потемневшие от глицерина волосы (смазали, снимая маску), мне стало его безгранично жалко.
Есенин был похож на измученного, больного ребенка»
К сожалению, Сергей Есенин ушел из жизни очень рано. А вот Августа Леонидовна Миклашевская прожила долгую жизнь. Она умерла в 1977 году.
Миклашевская писала о Есенине: «Я видела, как ему трудно, плохо, как он одинок. Понимала, что виноваты и я, и многие ценившие и любившие его. Никто из нас не помог ему по-настоящему».
Конечно, никакой вины Миклашевской в смерти Сергея Есенина нет. Мы лишь можем быть ей благодарны за то, что эта красивая и талантливая женщина была музой великого поэта.
Георгий БАГДЫКОВ