Дед Тарас. Я его называл именно так. Тарас Миронович Хлиян. Он был моим дедушкой. Пусть и не родным. Хотя что значит не родным? Конечно, родным, дорогим и любимым. Так уж получилось, что своих дедушек я не застал. Мамин папа, дедушка Нагапет, погиб во время Великой Отечественной войны, папин папа, дедушка Георгий, или дедушка Ёра, как его называли родные и близкие, умер до моего рождения. Меня, кстати, назвали в честь дедушки Георгия (Ёры). Я тоже Георгий. Только родные меня почему-то называли ласкательно-уменьшительно Ёриком. Но я знал, что дедушка у меня все-таки есть − дедушка Тарас. И он такой же родной. Я его любил. И эта любовь была взаимна.
С моей бабушкой Надей (Арекназан) они жили на 1-й линии в Нахичевани. Я часто бывал у них в гостях, любил оставаться с ночевкой. Бабушка с дедом всегда готовили для меня разные вкусности. А потом утром мы шли с дедом Тарасом гулять. Бродили по линиям Нахичевани, конечно, прогуливались в пионерском парке имени Вити Черевичкина, ходили в кино, любили посещать кинотеатр «Спутник», который располагался в пионерском парке. Дед учил меня кататься на велосипеде, покупал мороженое, рассказывал о Вселенной и об устройстве Солнечной системы. Да-да. Он был учителем, преподавал в школе физику, математику, астрономию. На пенсии занимался садом и моим воспитанием в том числе. Вместе с дедом я делал уроки, чертил контурные карты (кстати, терпеть не мог это занятие).
У деда Тараса характер был вспыльчивый, но меня он любил, терпел мои шалости. Он мог уговорить меня делать то, что мне не нравилось. Например, рисовать контурные карты. Он вообще учил меня рисовать. Помню, мог поставить на стол вазу и сказать: давай вместе ее нарисуем. Мы садились и рисовали.
Я любил слушать его рассказы о войне, о Вселенной, о звездах. Он учил меня фантазировать и мечтать. Да-да, именно так. Мы с дедом мечтали о том времени, когда люди полетят к другим звездам, рассуждали о том, как человечество станет обживать другие планеты. А еще дед Тарас мечтал дожить до 2000 года. Он считал, что двадцать первый век будет особым в истории человечества. Дед думал, что люди достигнут особых высот в науке, наступит эпоха мира и стабильности. Он, кстати, вначале поверил в горбачевскую перестройку, как и многие советские люди. Верил, что все изменится к лучшему, что в мире наступит разрядка, а в нашей стране победит «развитой социализм с человеческим лицом», как тогда говорили.
Дед Тарас учил меня даже ораторскому искусству. Каким образом? Очень просто. Мы с ним много гуляли, с нами случались разные истории, в том числе и смешные. Дед сажал меня за бобинный магнитофон, включал запись и говорил: «Рассказывай». И я начинал рассказывать о тех или иных случаях, которые с нами происходили.
С бабушкой Надей и дедом Тарасом мы много путешествовали. Я побывал с ними в Крыму, в Ялте, в Сочи, в Киеве и в Армении, на Северном Кавказе. Много было интересного. Есть что вспомнить.
Помню, как мы с дедом наблюдали за солнечным затмением, как ночью в бинокль и в телескоп смотрели на звезды. Это было незабываемо.
Мы могли с ним отправиться в путешествие… на трамвае. Трамвай не спеша катил по городу, я смотрел в окно, а дед мне что-то рассказывал. Разве можно такое забыть?
Даже о том, что умер Брежнев, я узнал в трамвае. Помню, мы вернулись на поезде из Сочи, ехали домой в Нахичевань на трамвае. И тут я услышал о том, что умер руководитель нашей страны, Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Об этом все со страхом говорили шепотом. Почему-то боялись, что будет война или произойдет какая-то беда…
Дед Тарас много читал. Его интересовала разная литература − художественная, научная. Выписывали они с бабушкой разные газеты и журналы, в том числе и научные, медицинские. Он делал переплеты журналов. Почему-то дед особенно любил читать газеты «Труд» и «Вечерний Ростов».
Помню, как он радовался, когда я поступил в Ростовский медицинский институт. Считал, что я стану хорошим врачом. И буду его лечить, чтобы он дожил до 2000 года.
Он меня всегда звал ласкательно Ёрушкой.
«Ёрушка вылечит», − смеясь, говорил он. К сожалению, не довелось. Дед ушел из жизни в 1990 году. Я тогда только начал учиться на третьем курсе медицинского института. Помню, как его навещал в клинике нейрохирургии, потом дома. Последние месяцы жизни дед Тарас был парализован. Он никак не мог с этим смириться. Я его прекрасно понимаю. Он был активным, жизнерадостным человеком. А тут такое…
Дед не дожил до 2000 года, как мечтал. Последнее время я часто вспоминаю его. И думаю о том, что может и неплохо, что он не увидел всего того, что было с нашей страной и всеми нами после 1990 года. Иногда я мысленно разговариваю с ним. И часто в мыслях обращаюсь к деду Тарасу: «Ничего того, о чем ты мечтал, не произошло в 2000 году. Ничего. Не наступило того прекрасного времени, о котором мы с тобой рассуждали. Может, его и не будет никогда? Может, все наши мечты были утопией?»
Но ведь ты был в моей жизни, дорогой дед Тарас! И это не утопия. Спасибо тебе, дед, за все. За рассветы, за закаты и путешествия, за звезды в бинокль и солнечное затмение, за веру в лучшее общество, за мое счастливое детство!
Георгий БАГДЫКОВ